В то же время Фишман не одобряет и создание государственного телеканала в Латвии на русском языке, потому что принципиально настроен против того, чтобы государству принадлежали какие-либо СМИ.
"Я журналист и считаю, что одна из главных угроз, которые журналистика испытывает, исходит от государства. Я против государственных медиа в принципе — любых. Это довольно твердая моя позиция. Государство не должно владеть средствами массовой информации. Никакими. Хотя в самой конкуренции нет ничего плохого", — сказал Фишман.
Он не поддерживает идею о том, что российские каналы нужно просто запретить, как это уже сделала Украина.
"Я против такого рода запретов. У меня энтузиазма позывы запретить не вызывают. Понять я это готов, но сам советовать не берусь. Что касается федеральных российских каналов, это вопрос открытый — надо их запрещать или нет. Потому что это очевидно не имеет отношения к журналистике и медиа. Это оружие. Нет сомнения по этому поводу совершенно. В первую очередь это оружие, безусловно, направлено на свой собственный народ. Это пропаганда", — сказал Фишман.
По словам журналиста канала "Дождь", эффект пропаганды очевидно угасает. "Даже по вопросам видно, что Кремль подстраивается под перемены общественного мнения. Потому что общественное мнение уже не хочет воевать, как прежде. "Наелись" уже войной. Уже их несколько было с марта 2014 года, и этого всем хватило. Больше желания наблюдать по телевизору за постоянно продолжающейся войной нет. Поэтому ее и не показывают. Поэтому войны нет", — сказал он .
"Но, с другой стороны, Кремль и центральное телевидение по-прежнему формируют повестку дня. Например, недавно был сбит российский самолет. И это обсуждалось так, как хотел этого Кремль. Виноват Израиль и еще кто-то. Но сама тема о том, что в Сирии гибнут российские солдаты, и вопрос о том, почему это происходит, вообще не поднимается. Это факт, — сказал Фишман. — Они, и это очень важная вещь, транслируют то, про что нужно думать, из Кремля. Что вообще надо обсуждать. А то, что не обсуждается, этого как бы нет, этого не существует. Это по-прежнему работающая модель. И это очень важно. Потому что таким образом, необязательно воюя непосредственно или показывая войну по телевизору, вы все равно можете контролировать общественные эмоции так или иначе, и это происходит".
