Выставку представила ее куратор, искусствовед Людмила Неймышева, прибывшая для этой цели из Риги. Отметим, что Людмила более 40 лет проработала главным хранителем фондов Латвийского государственного художественного музея. Пребывание на своей нынешней должности объяснила так: «Петр Авен – знаток русского искусства, но латышское знает меньше, поэтому мне и было предложено стать куратором его личной художественной коллекции фарфора. Выставка, открывшаяся в Даугавпилсе, уже объездила несколько латвийских городов и везде вызывала интерес. Начали мы с Мадоны, и неслучайно – предки Петра Авена происходят из Видземе, сейчас под Мадоной он строит родовое поместье, логично предположить, что в нем в дальнейшем и будет храниться коллекция», – сказала газете «СейЧас» искусствовед. Далее Л.
Неймышева сделала акцент на том, что коллекция художественного фарфора (1925–1940) П. Авена – одна из крупнейших и ценных в Латвии, включает более 400 изделий, в числе которых шесть уникальных сервизов с росписью Романа Суты, Т. Розеншильд-Паулины и Н. Бойко. Эти сервизы можно будет увидеть в мае текущего года на выставке, организованной в Риге. В Даугавпилсе же глазам посетителей предстанут около ста фарфоровых изделий авторской росписи (вазы, декоративные тарелки, кофейники и др.), объединенных темой национального романтизма: это жанровые мотивы из народной жизни, девушки и юноши в национальных костюмах, серии композиций на темы известных народных песен или произведений латышских поэтов.
 |
 |
 |
 |
 |
 |
 |
 |
 |
 |
«За последние 20 лет в Латвии произошли существенные изменения в коллекционировании предметов искусств – появились новые собрания, владельцы которых мыслят свою роль более широко, нежели только как возможность вложения свободных средств или получение удовольствия от обладания ценной вещью. По условиям хранения, изучению, систематизации и экспонированию некоторые из этих коллекций приближаются к музейному статусу. Сегодня коллекционеры, имеющие достаточный финансовый потенциал, подходят к коллекционированию как к творческому самовыражению, интеллектуальной игре, выбирая для себя те темы, которые им наиболее близки и интересны», – пояснила Л. Неймышева. Дополним, что для Петра Авена особую важность представляют его латвийские корни, поэтому, будучи собирателем Рижского художественного фарфора, он также воплощает свое горячее желание показать его там, где этот фарфор когда-то создавался.
Невозвратное прошлое
Среди авторских изделий, представленных, по выражению директора музея Р. Гиптере, «в премьерных витринах», работы мастерской по росписи фарфора Baltars, включенные в Латвийское культурное наследие. В каждой из них – особый почерк мастера, тогда как вместе они формируют единый оригинальный стиль, представляя наиболее яркие направления указанного периода – модернизм, национальный романтизм и Art Deco. Мастерская «Балтарс» существовала с 1925 по 1929 год, объединяя уже названного выше Романа Суту, художницу Александру Бельцову и графика Сигизмунда Видбергса. В 1925 году коллекция художественного фарфора, созданная в мастерской «Балтарс» по эскизам этих модернистов, была награждена золотой медалью на Международной парижской выставке декоративного и индустриального искусства. Фарфоровая «вспышка» «Балтарса» дала толчок фарфоровому делу, стали рождаться новые мастерские («Буртниекс», «Рипорс»), получали развитие старые рижские фабрики. К примеру, фабрика С. Т. Кузнецова (основана в 1841 году) в 1930-е годы стала приглашать к сотрудничеству ведущих латвийских художников. Среди них был В. Васариньш, чьи изделия заслужили серебряную медаль на выставке в Париже (1937). Многие сюжеты латышской росписи в это время посвящались национальной истории, народным традициям и праздникам.
Сам Петр Авен отзывается о своей коллекции так: «Я собирал эту коллекцию много лет, систематизировал работы уникальных мастеров, и мне всегда было важно показать ее широкой публике, чтобы увеличить интерес к этому забытому и не очень популярному виду искусства, как в Латвии, так и за ее пределами. Коллекция вполне сравнима с музейной…»
На выставке в Даугавпилсском музее мое внимание в числе прочего привлек кофейник, расписанный русской художницей Надеждой Бойко (Кузнецовская фабрика). На нем всадник на золотом коне, на щите – свастика, в правой руке зажат обнаженный меч. Людмила Неймышева пояснила, что эта роспись выполнена по мотивам пьесы Райниса «Золотой конь», свастика – один из древних графических символов. Означает движение, жизнь, солнце… В общем, если не подпортили бы нацисты, то вполне себе жизнеутверждающий знак. «Сегодня от бывшей кузнецовской фабрики остались только фабричные трубы. И тем важнее память о былом, о творческом азарте и достижениях, запечатленных в прекрасных формах и чистых красках фарфора», – отмечала Л. Неймышева.
Сегодня рижский фарфор воспринимается не только как уникальное художественное явление, но и как напоминание об истории Латвии в период первого независимого государства.
Внук чекиста
А теперь обратимся к личности Петра Авена. Как сообщается, он родился в Москве 16 марта 1955 года в семье специалиста в области вычислительной техники Олега Авена, профессора, члена-корреспондента АН СССР. Кроме Пушкинского музея, П.О. Авен входит в попечительский совет лондонской Royal Academy of Arts, является основателем благотворительного фонда «Поколение» в Латвии.
Петру Авену принадлежит также крупнейшая частная коллекция русского изобразительного искусства конца XIX – начала XX века. Сам он на аукционы с некоторых пор не ездит, вещи приобретает опытный дилер. П. Авен обладает и коллекцией советского фарфора, в основном Ломоносовского завода, в ней – более тысячи экземпляров периода 1917–1941 гг.
В 1915 году дед Петра Авена Янис, происходивший из яунпиебалгских крестьян, ушел служить в царскую армию, попал в дивизию латышских стрелков, воевал и вместе со всей дивизией перешел на сторону большевиков, благо имелись предпосылки – в Яунпиебалге было сильное социал-демократическое движение, многие оказались под влиянием пропаганды. Примечательно, что дивизию возглавлял тезка Петра Авена – Петерис Авенс, который тоже был из Яунпиебалги, но родства с ним миллиардер не обнаружил. Дед коллекционера и его брат в результате остались в России, по замечанию Петра Авена, у них была «достаточно типичная биография красных латышских стрелков». Янис Авен стал чекистом. В 1925 году он женился. Молодые обосновались в Москве. После выполнения задания в Швеции Я. Авен получил повышение по службе, работал в Коминтерне, возглавлял отдел литературы. Но тут выявилась его связь с объединением латвийских троцкистов, и взлет окончился падением – арестом и высылкой в Магадан (1934), где Я. Авенс был расстрелян по приговору суда. К этому времени он находился в разводе, благодаря чему бывшая жена осталась в живых и смогла спасти маленького сына – будущего отца Петра Авена.
Внук репрессированного считает, что большая часть латвийской военной элиты поддерживала сотрудничество с российскими революционерами только для того, чтобы хоть как-то обеспечить свободу своей земли, создать свое государство. «Практически все латышские стрелки в России были уничтожены в 1937 году, – говорит он. – Если кто и выжил, то только из рядового состава. Из тех, кто делал карьеру, занимал должности, не спасся никто. Страдали и семьи. В роду П. Авена, кроме деда Яниса, имелись и другие жертвы репрессий. «То, что латышская семья, которая убежденно поддерживала русскую революцию, сама оказалась в русской ссылке, – это драматическая, трагическая ситуация. Но именно этот трагический конец искупил то, что причинили России красные латышские стрелки, – уверяет Авен, признавая, что «в начале латышские стрелки действительно были идеалистами, но как часто бывает в истории, именно идеалисты становятся палачами».
В другом интервью Петр Авен говорил, что воспринимает своего деда – офицера латышских стрелков – как мифический образ. От деда в наследство осталась фамилия. Фамилию внук прославил, правда, на иной ниве.
Прошлое, каким бы оно ни было, по истечении лет нередко предстает романтичным. Вот и латышских стрелков с их стальным характером стали изображать на хрупком фарфоре, такие сюжеты присутствуют на изделиях, представленных в рамках открывшейся вчера выставки. В авторском исполнении они дорогого стоят…