Микрофон служил скорее декорацией – известный во всем мире оперный певец ближе, чем на метр, его не допускал. (После концерта Зураб Лаврентьевич, чье имя переводится как «божественный», похвалит акустику зала Даугавпилсского театра). В сценическом действе участвовала также обладательница великолепного сопрано Марина Начкебия, за роялем мастерски аккомпанировала Карина Погосбекова. Ученица Зураба Соткилавы Начкебия, кроме того, производила впечатление писаной красавицы, а если еще не писаной, то ее портрет обязательно напишет какой-нибудь известный художник – эта девушка очаровывает с первого взгляда. Программа концерта включала известные арии из опер, романсы, исполняемые на итальянском языке.
Ценители оперного искусства имели возможность насладиться и арией Отелло из оперы Верди – вершиной творчества Зураба Соткилавы. Совершенной неожиданностью явился дуэт Соткилавы и Начкебии в постановке Покровского «Ах, Настасья, ах, Настастья». Народная русская песня, поднятая на столь высокий уровень, вызвала шквал аплодисментов. И как же трогательно прозвучал романс «Чары любви» Ф. Тости, который Соткилава перевел для зрителей на случай, если кто-то не знает итальянского: «Что было такого в том цветке, который ты мне дала, что я навсегда влюбился в тебя?» Произведение звучало так трепетно, что казалось, оно посвящено собственной молодости исполнителя, когда юный Зураб был влюблен в свою единственную Элисо.
Кстати, Элисо Турманидзе сопровождала знаменитого мужа в гастрольной поездке. При взгляде на эту миниатюрную брюнетку невозможно было не отметить – в молодости она являлась настоящей грузинской красавицей. В небольшом разговоре с журналистом газеты «СейЧас» Элисо уточнила, что ее бабушка по отцу принадлежит к княжескому роду Багратионов. Сказала также, что с Зурабом Лаврентьевичем уживаться непросто. «Он же одержимый, при общении ему надо говорить только хорошие, позитивные слова. Критику от меня он не воспринимает», – пояснила Элисо, всю супружескую жизнь переживающая за мужа.
И сегодня этих переживаний не меньше – 76-летнему З. Соткилаве предстоит операция, живет на уколах – на сцене держался молодцом, а как только концерт закончился, в руках оказалась трость – так легче ходить. Зураб Соткилава признает, что Элисо, окончившая консерваторию с красным дипломом, пожертвовала ради него карьерой пианистки. Шутит: «Все удивлялись, почему она вышла за меня замуж. А потому, что пока все говорили "Ах, какая девочка!", я взял и женился!»
ВЕЛИКАЯ ШКОЛА
Зураб Лаврентьевич обладает безграничным обаянием, которому легко поддается весь зал, когда в заключение концерта прозвучала «Ямщик, не гони лошадей…», зрители, приглашенные подпевать, делали это так слаженно, что, казалось, хоровому пению предшествовали репетиции. «Лошадей» гнать действительно не надо – пусть они спокойно идут под управлением умелого «ямщика» – Соткилава уже достиг всего, что только возможно на отмеренном человеку веку. В жизни произошло многое, прежде чем он заслуженно занял свое место на оперном Олимпе…
Сначала грузинского мальчика захватила страсть к футболу – в 16 лет Зураб попал в сухумское «Динамо», в 1956-м стал капитаном сборной Грузии, через пару лет играл в основном составе тбилисского «Динамо». Но песня всегда была рядом – в Грузии без нее нельзя, однако так сложилось, что на вокальное отделение музучилища Соткилаву взяли только в 12-летнем возрасте. В связи с нагрузками в спорте музыкальные занятия посещал нечасто. Однажды мать, не одобрявшая футбол, изрубит топором его любимые бутсы. Тем не менее Зураб покинет футбольное поле только после серьезных травм, которые поставят крест на его спортивной карьере – по этому поводу «выкатилась первая мужская слеза».
Уйдя в другую, неспортивную жизнь, Соткилава окончил Тбилисский политехнический, покрутил в руках диплом горного инженера и тут же поступил (1962) в Тбилисскую консерваторию. Своим крестным в оперном деле считает певца и педагога Д. Ангуладзе. В консерватории Соткилава обрел не только профессию, но и любовь, повстречав Элисо, которая на тот момент работала концертмейстером. Сначала красавицу очаровал голос – Соткилава исполнял грузинские романсы, потом и он сам. Симпатия началась со сладкого – Элисо угостила Зураба конфетой. Сегодня у них две дочери – Тея и Кети, а также внучка и внук. После работы в Грузинском театре оперы и балета Соткилава стажировался в Ла Скала (1966–1968) у Д. Барра. Та стажировка воспринималась великой школой. Да и как иначе – в это время Ла Скала переживал расцвет, тенора один лучше другого: Раймонди, Корелли, Ди Стефано, Бергонци…
НАСТОЯЩЕЕ ВЫСОКО ЦЕНИТСЯ
В интервью TV Dautkom З. Соткилава вспомнит, что когда он учился в Тбилисской консерватории (1964), приезжал по обмену опытом в Латвийскую консерваторию и был покорен чистотой и красотой Риги.
– И первый мой выезд с женой тоже связывался с Ригой. Потратились тогда очень – хотелось все купить… – улыбается Зураб Лаврентьевич.
По поводу восприятия оперного искусства замечает, что к этому необходима серьезная подготовка.
– В советское время эта тема была на высоком уровне. Открывались консерватории… Я тогда вел на Первом канале программу о знаменитых оперных певцах –- Доминго, Каррерас, Паваротти… Представлял талантливых русских исполнителей. В ответ – мешки писем, людей это интересовало. Потом времена поменялись. Руководство канала уведомило, что рекламные деятели больше не дают возможности для таких передач. Но молодые должны слышать классику, это важно для воспитания. Недаром Ленин говорил: «Не давайте мне слушать сонату Шопена – я после этого не могу подписать расстрел».
В то же время я не против танцевальной поп-музыки, но пусть соотношение будет хотя бы 100:1. Оперу убивают на протяжении многих лет. Это делают в том числе и реформаторы-режиссеры. Ведь некоторые современные постановки обезображивают высокое искусство. Их невозможно принимать однозначно – в Ла Скала германскими фанатами недавно была освистана премьера оперы Верди «Травиата». Фанаты Верди следят за каждой нотой композитора. Я стараюсь не делать вставных нот, исполняю произведение в классическом варианте. К сожалению, за последние 30 лет в оперном жанре не создано ничего такого, что бы могло остаться в веках. Писать языком Верди старомодно, а нового оперного языка еще не придумано. Правда, меня удивляет, почему Свиридов не написал оперу? Конечно, это трудный, специфический жанр… – рассуждал Соткилава.
Особым годом в его биографии стал 1973-й, вобравший в себя и печаль, и радость: умерла мать, 9 мая сгорел театр в Тбилиси, и в этом же году состоялся дебют певца на сцене Большого театра – Соткилава исполнил партию Хозе («Кармен»). Вскоре он войдет в оперную труппу великого театра. В то время в Большом театре была прекрасная теноровая группа: пел Атлантов, Пьявко. И замечательные меццо-сопрано – Образцова, Архипова, Синявская. Чудесный баритон Мазурок, потрясающий бас Нестеренко. Все это позволяло делать сильные постановки. Режиссировал Покровский, дирижировал Светланов. Соткилава, по его словам, сначала сосредотачивался на западном репертуаре. Потом будут русские оперы – «Борис Годунов, «Хованщина», «Садко»… Большому театру Соткилава служил почти 40 лет. А потом «восстал».
Заявляет: «Я первый восстал в Большом театре. Сравнивать сегодняшний Большой театр с театром 1960–1980 годов, когда он вознесся на уровень лучших мировых театров, невозможно. Это была великая сборная Советского Союза. Настоящее всегда высоко ценится, чего бы оно ни касалось. Футбол и оперу объединяет самоотдача, строгий режим работы. Кроме того, на сцене, как и на поле, важна личность». Сожалеет, что «сегодня мало ставят русских опер, среди которых есть просто гениальные». Критикует расширение оркестровой ямы в Большом театре, что изменило в худшую сторону акустику. Ухудшившееся состояние здоровья отвело певца от Большого – он принял решение покинуть штат, но пение не бросил. Говорит, что будет петь, пока в нем есть потребность публики.
«Я так люблю сам процесс пения, что когда здоров, хорошо себя чувствую и пою, то счастливее меня нет человека на свете. Но если плохо себя чувствую, больной или что-то плохо идет, то ужаснее меня тоже не бывает», – признается и ратует за то, чтобы опера не стала музейным жанром. Для этого ее необходимо популяризировать: «На канале «Культура» раз в месяц передают оперу, но надо какую-то новую форму придумать, чтобы заинтересовать. Может быть, рассказ о певцах… Должна быть пропаганда, чтобы музыка доходила до слушателя».
Примечательно, что на первую свою зарубежную постановку Соткилава выехал в 43 года. Для тенора, тем более из СССР, это поздновато – импресарио хотят работать с молодыми. С таким голосом, как у Соткилавы, можно было быстро стать миллионером. Сегодня певец сожалеет, что не родился лет на 30 позже. Но, как говорится, времена не выбирают. Самой своей большой ошибкой Соткилава считает отказ от предложения прослушания на CBS в США.
Большую часть жизни профессора кафедры сольного пения Московской консерватории Зураба Соткилавы занимает педагогика. Он гордится своими учениками – многие воспитанники сделали карьеры вплоть до первых театров мира. «Талант – божий дар, но главное – техника. Пение – это прежде всего связки, которые реагируют на импульсы из мозга. У кого мозг лучше – тот всегда победит», – уверен Соткилава, среди регалий которого почетное членство в Болонской академии музыки (Италия) за блестящую трактовку произведений Верди. Соткилава – 7-й иностранец, с 1615 года заслуживший почетный диплом.
А вот дома он почти не поет, поясняет, что больше любит слушать, когда за столом собираются друзья-грузины из ансамбля «Рустави». Грузия неотлучно живет в его сердце, недаром завершающей песней в Даугавпилсе стала грузинская, исполненная на бис без музыкального сопровождения.
На следующий день Зурабу Лаврентьевичу Соткилаве предстояло петь в Риге. «Я буду петь то, что хочу, пока есть силы. В Риге прозвучат новые произведения…» После самоотверженного концерта в Даугавпилсе сомнений в том, что Соткилава покорит и Ригу, не возникало.
P. S. Компания Devro благодарит за помощь в организации гастролей Зураба Соткилавы виллу «Ксения» и даугавпилсскую пианистку Ольгу Артамонову.
