Когда я прошу моих латышских друзей логически объяснить механизм, как же именно русский язык уничтожит латышский, в ответ слышу только невнятное мычание про тяжелые судьбы малых народов. Значит, четких доказательств этому утверждению нет. А есть ли опровержение? Есть, и вполне экспериментально подтвержденное. У нас был без малого пятидесятилетний период, когда оба языка на территории Латвии использовались как официальные. Следуя логике поклонников мифа о «вреде латышскому», большинство молодых латышей должно было забыть свой язык и русифицироваться. Как-никак, два поколения сменилось. Что же мы видим сегодня? Латыши, знающие, русский забыли свои родной? Нет, они прекрасно на нем говорят и требуют его знания от других.

Можем заглянуть еще на несколько веков раньше. Были времена, когда латышский на этой территории вообще считался второстепенным (уж простите за болезненное напоминание, но русские здесь ни при чем). Он не использовался в государственном делопроизводстве и редко использовался в муниципальном. И если верить распространителям фобии, латышского вообще уже не должно было существовать в природе. Но он живет и здравствует.

О чем это говорит? Если у народа есть ценности, существование параллельных ценностей других народов не может их уничтожить или приуменьшить. Единственное, что может обесценить ценность – это собственный волевой отказ от нее. Будь в Латвии хоть пять государственных языков, пока латышский будет ценностью для латыша, никто и ничто его не поколеблет! На нем будут говорить, писать, ставить театральные постановки, снимать кино.

А что делать, если все-таки другая культурная среда становится милее настолько, что вытесняет собственную? Тогда – беда. Придется напрячься и многое изменить, в первую очередь, – в себе. В западном геополитическом пространстве, куда Латвия так стремилась, принцип «железного занавеса» больше не спасет. Если молодые латыши продолжат видеть свое будущее в Скандинавии и Британии, а не в Курземе и Видземе, вероятность того, что их дети забудут латышский, намного выше, чем воплощение в жизнь мифа о русской угрозе. Сегодняшние эмигранты, в отличии от своих предков, имеют совсем другую мотивацию и приоритеты. И вопрос выбора этих приоритетов решатся в их головах, а вовсе не на референдуме за русский язык.