Надзирателям запретили ругаться матом5
Однако непонятно, какими именно методами достигнуть казематной идиллии, а также какие наказания грозят в случае нечаянных эмоциональных срывов на нехорошее слово и какой карающий орган призовут контролировать правильность тюремной речи? На новый деньги нужны, а откуда нынче деньги? Еще недавно сотрудников тюрем выгоняли в неоплачиваемые отпуска в целях экономии средств. Валентина Мальцене, председатель правления профсоюзов Управления мест заключения (УМЗ), возмущалась: «Только работники мест заключения, ежедневно приходя на службу, не знают, вернутся ли они вечером домой к семьям живыми и здоровыми». Звучали призывы к забастовке, но как забастуешь, если за спиной 7 тыс. заключенных, за которыми нужен глаз да глаз. По признанию сотрудника одной из латвийских тюрем, оставалось выругаться и на службу пойти, приличные выражения при неприличной ситуации на ум не приходили.
Кризис в Латвии проявился по-разному, так, например, постояльцы тюрем стали сами оплачивать счета за электричество. По словам, сказанным в 2010 году начальником УМЗ Латвии генералом Висвалдисом Пуките, на содержание одного сидельца латвийское государство отпускает ежесуточно 10 латов, из которых около лата идет ему на питание, а остальное – на зарплату персонала, оплату коммунальных услуг и т. д. Финансирование тюрем опасно уменьшается. В прошлом году оно составляло 7 млн латов, тогда как ранее исчислялось 36 млн латами в год.
«В скудном рационе зэка в основном крупы, макароны и хлеб. Спасает то, что большинство осужденных и арестованных поддерживают с воли», – так говорил генерал Пуките. Он же добавлял, что легальной возможностью психологически успокоить арестантов стало открытие на территории тюрем магазинов известной сети, цены в которых ниже, чем были ранее: стоимость пакета молока доходила до полутора латов. Попробуй удержись от крепкого словца! Но успокоим подследственных и осужденных: в отношении напутственных правил Минюст разъясняет, что они запрещают употребление нехороших слов не столько им, сколько сотрудникам мест заключения.
Штудируя соответствующую литературу, чиновники при внесении изменений в правила пришли к выводу: использование термина «нецензурные слова» некорректно, потому-де, что в латышском языке неприличную ругань определяют различные термины, а «нецензурные слова» лишь один из них на широком фоне ругательных выражений. «Бранные слова», по мнению ратующих за этикеты в тюрьмах, понятие более емкое, включающее в себя также табуированные слова, вульгаризмы, стилистические и лексические оскорбительные выражения. Так что теперь, прежде чем обратить слово к подопечному, тюремный служитель должен будет хорошенько подумать, не является ли оно бранным. А то, глядишь, оскорбленные словом могут обратиться в Европейский суд по правам человека, требуя компенсаций за «поруганную» честь и достоинство. В тюрьмы предусмотрительно следовало бы поставлять словари сленга, а то их почему-то двинули в школы.
Как тут не вспомнить бессмертных «Джентльменов удачи»: «И пусть канает отсюда, а то я ему рога поотшибаю, пасть порву, моргалы выколю! Всю жизнь работать на лекарства будешь!!! Сарделька, сосиска, редиска, Навуходоносор! Петух гамбургский!!!» – вот что может получиться, если быстро переучиваться в местах, где матом не ругаются, им там говорят, или, выражаясь внедряемым глаголом, «бранятся». Минюст объясняет выбор этого слова в новой редакции правил, как обобщающего при употреблении ругательств, а еще тем, что для латышского языка слово «браниться» более характерно. Но в русском языке, на котором тоже немало говорят в местах не столь отдаленных, «браниться» не всегда означает обзывать кого-то оскорбительными словами. В замечательной русской песне девушка обращается к матери: «Не брани меня, родная, что я так люблю его…» Слушая прекрасную мелодию, трудно представить, что богобоязненная мать способна честить родную дочку почем зря с применением ненормативных выражений.
Конечно, против культуры не попрешь. Кому хочется получать за скромную зарплату ушат словесных помоев? Начальник Даугавгривской тюрьмы Валерий Твердов поясняет в телефонном разговоре: «Запрет на употребление бранных слов и выражений должен действовать как для заключенных, так и для сотрудников тюрем. В Правилах КМ № 423, предназначенных для осужденных, прописан запрет на нецензурные выражения. Но его не было в Правилах КМ № 800 для подследственных заключенных. Сейчас разговор идет о том, чтобы подвести некоторые пункты обоих правил к общему порядку в отношении запрета на бранные выражения. Мы не имеем возможности ежеминутно контролировать, какие слова заключенные используют в общении между собой. Но если брань с их стороны будет обращена к сотрудникам тюрьмы, последует наказание. Например, можем лишить приобретения продуктов в тюремном магазине. Однако в любом случае будем разбираться, почему человек так поступил. Культура должна соблюдаться в общении между заключенными, следователями и персоналом тюрьмы».
Таким образом, делаем вывод: позорное явление брани в ближайшее время будет искоренено – не по правилам это! Точнее, не по тюремным правилам. Зачем говорить «дурак», если можно сказать «редиска»?
Зато нынешние латвийские школьники свободно и ненормативно посылают друг друга, мат звучит у них дома, у родителей на работе, его можно обнаружить в книгах современных авторов, услышать с театральной сцены – цензуры же нет, да где угодно с нехорошими словами можно встретиться. Вот и ругайтесь где угодно, а в тюрьмах не сметь, там правила!