Свершилось - «поправка имени Абу Мери» воплотилась- таки в жизнь. Закон о защите прав пациентов обогатился новым языковым пунктом. Он звучит так: «Если пациент не владеет государственным языком и говорит только на языке, который лечащее лицо не понимает, то пациент приглашает лицо, которое обеспечивает перевод».

Сделано это исключительно ради удобства врачей: в Ассоциации молодых врачей Латвии не раз подчеркивали, что новое поколение медиков не владеет русским и испытывает неудобство, когда пожилые русскоязычные пациенты хотят, чтобы с ними говорили на родном языке.

Причем нынешняя окончательная формулировка — это смягченный вариант, так как авторы изначально хотели вообще запретить общение врачей и пациентов на русском, даже если оба его знают, и врач готов на нем говорить. Но в итоге остановились на том, что? если врач может общаться на разговорном языке пациента, то он сможет это делать и после изменений в законе. Это отрадно, хотя ничего не мешает сторонникам стопроцентной дерусификации Латвии через какое-то время повторить попытки закон ужесточить.

К чему приведет вышеуказанное изменение, понятно. Сегодня большинство русскоязычных хорошо владеют госязыком, но это, в первую очередь, молодежь, которой к врачам не надо. Болеют люди средних лет и старики, и вот этим категориям пациентов теперь придется заранее узнавать, готов ли врач говорить с ними по-русски. Итог предсказуем. К одним медикам будут толпы, а к другим – жидкие ручейки. Доктора поделятся на русских и латышских.

Но вот что делать тем русскоязычным старикам, которые не смогут выбирать, так как у них нет денег ни на платные услуги, ни на переводчика, это оставлено без ответа. Видимо, Минздрав полагает, что при их «шикарных» пенсиях, пятьдесят, а то семьдесят евро за визит к врачу и минимум двадцатка сверху за переводчика, доступны всем.

Точно так же остается непонятным, что теперь будет внутри больниц. Откуда доставленный в лечебное учреждение пациент возьмет себе переводчика? А если его привезли в бессознательном состоянии? А как он сможет общаться? Вот проводит лечащий врач утренний обход, что-то говорит на государственном языке пациенту — а тот не понимает и сам, в свою очередь, не может задать по-латышски интересующий его вопрос. Дальше — что?

Между тем, в закон сейчас внесена и такая поправка: информация должна предоставляться пациенту в понятной форме, с разъяснением медицинских терминов и учетом возраста пациента, его состояния здоровья и опыта. Но о какой понятной форме может идти речь, если пациент просто не понимает ни слова? Разве тут нет противоречия?

Минздрав полагает, что нет. А на всякий пожарный оговорил в принятых поправках и финансовый вопрос. Перед оказанием плановых медицинских услуг тот, кто их оказывает, обязан проинформировать пациента о стоимости и порядке оплаты. Это сделано, поскольку прежде случалось не раз и не два, когда пациент узнавал, сколько ему придется выложить из кошелька, уже постфактум, когда процедура окончена и вдруг обнаруживается, что плата эта для него непосильна.

Еще в законе закреплены права пациента своевременно получать информацию о своем здоровье. Поправки предусматривают, что эту информацию предоставляет лечащий врач или другие медицинские работники. Исключение сделано лишь для тех случаев, если врач обоснованно предполагает, что такая информация может существенно угрожать жизни или здоровью пациента или других лиц.

Наконец, поправки в законе закрепляют, что пациент имеет право на лечение только в присутствии тех лиц, которые непосредственно участвуют в лечении. Также установлено, что пациент имеет право пригласить другое лицо при условии, что это не мешает лечению. Авторы изменений в законе отмечают, что существуют ситуации, когда пациенту необходима особая физическая и эмоциональная поддержка, например, при получении известия о тяжелом или неизлечимом заболевании.