Камни есть – здоровенные и острые. Если с лояльностью Конституции все ясно (соблюдаешь то, что четко прописано в главном законе страны, значит лоялен ему), то с лояльностью вообще — множество вопросов.

Юридического определения термина в нашем законодательстве нет. А значит, нет и четких критериев его соблюдения. Почему при таком обилии юристов в парламенте никто этим не озаботился? Размытое понятие, похоже, развязывает бюрократии руки, позволяя применять его максимально широко.

Но ведь это чревато и произволом, и полным абсурдом. Вот недавно поэтесса Лиана Ланга, вообразив себя главным лоялеметром страны, обрушилась на президента Ринкевича, едва он заступил на пост. Ее возмущение вызвали слова Ринкевича, что рабочий язык президента Латвии – латышский, однако не исключены случаи, когда он может сказать что-то по-русски. Придя в неистовство, Ланга написала, что развернутая ею «кампания RunāLatviski» разговоры на русском языке будет расценивать как коллаборацию с Россией и легитимизацию русификации».

Таким образом, Ланга обвинила первое лицо государства в нелояльности. И что теперь? Объявить ему «несоответствие должности»?

Ясно, что Херманис обращается к живущим в Латвии индийцам, пакистанцам и другим приезжим с Востока. Это иностранные граждане, они тут работают и платят налоги. Если они законопослушны, разве этого недостаточно?

Нет, я тоже решительно осуждаю палестинскую агрессию и выступаю за мир во всем мире. Но не кажется ли вам, что от требования всем кебабным и всем курьерам с Востока прикрепить к себе израильский флажок скверно попахивает? Что ж тогда Херманис не требует, чтобы так сделали все жители Латвии? Или он хочет показать, что люди с Востока — люди другого сорта? Помните желтые звезды, которые (кстати, по требованию закона) были обязаны нашивать на одежду все евреи на территориях, контролируемых нацистской Германией?

Эти два примера наглядно показывают, что лоялеметр у каждого — свой. А значит «лояльность» как должностная обязанность, у которой не прописаны функции, может стать дубиной, с помощью которой начальник сможет убрать строптивого подчиненного, а сам подчиненный — доносить на слишком успешного конкурента.

А дальше доказывай, что ты лоялен, что патриот (тоже, кстати, не юридический термин). Невозможно уволить человека за прогулы, если он — вот, сидит на своем рабочем месте. А за отсутствие лояльности это будет очень просто. Ее ведь невозможно предъявить, поставить на нее печать, сунуть под нос — вот она. И получается, что начальнику дается право интерпретировать твои действия по своему разумению.

В беспомощном положении оказываются учителя, приравненные к чиновникам и (с подачи бывшего министра образования Шадурскиса) должны быть лояльными еще с 2015 года. Снова — а где критерии? Допустим, педагог преподает русский язык и литературу и держит на рабочем столе томик Пушкина. Можно ли его за это обвинить в нелояльности за любовь к поэзии? Да, запросто.

Таким образом, принятые поправки – дивный питательный бульон для всевозможных злоупотреблений, действенный инструмент для расправы над неугодными. Неугодными — даже не в политическом смысле, а в обывательском. Хочется шефу освободить рабочее место для родственника или друга? Обвиняет подчиненного в нелояльности и спокойно выставляет. Затаил злобу двоечник (или его родители) на учителя, оставившего лоботряса на второй год? Есть отличный способ отомстить…

А потому раз законодатели принимают такие поправки, то пускай попутно дают обществу лоялеметр. Простой, с четко заданными параметрами — как калибратор, в который авиакомпании суют наши чемоданы, проверяя их соответствие разрешенным размерам. Чтобы каждый госработник, дабы не попасть впросак, имел этот лоялеметр перед глазами, рядом с инструкцией, прописывающей его рабочие обязанности.