Н. Смирнова, санинструктор штрафного батальона:

«У Науене наша 360-я стрелковая дивизия вела кровопролитные бои. Там был костёл, где закрепились немцы и сильным огнём прижимали нас к земле, не давая двинуться с места. В этих боях погибло очень много солдат. В Даугавпилс мы входили ранним тёплым утром 27 июля. Мы вышли на Рижскую, повернули на Мясницкую, затем на Солнечную (Саулес) и направились к Дубровинке. Получили задание: провести разведку в районе вокзала. Но там всё было спокойно – немецкие войска уже оставили его. А первыми в город ворвались воины штурмового штрафного батальона под командованием Г. Воробьёва. Они водрузили флаг на одном из домов. В подвале дома, где теперь находится технический отдел детско-юношеского центра «Яуниба» расположился штаб корпуса. Об этом мне рассказывал в письмах, уже после войны, сам Г. Воробьёв».

З. Хабинский, артиллерист:

«Конечно, весёлые минуты бывали, но редко, очень редко. Война – это страшные бои, кровь, стоны. За Даугавпилс противник сражался отчаянно. Но мы всё-таки выбили его, вошли в город. Наша батарея стояла за костёлом у ЛРЗ, рядом – зенитный полк, а танковый взвод расположился как раз на месте нынешнего Дворца Культуры и спорта.

Даугавпилс был очень сильно разрушен. Улица Сарканармияс (18-го Ноября) вся лежала в развалинах. Деревянные дома догорали. Дом культуры был заминирован, мы его разминировали. Народный дом наполовину взорван. Уцелела только синагога».

«27 июля 1944 года вслед за первыми воинскими частями советской армии в освобождённый Даугавпилс вошли 24 эвакогоспиталя I Прибалтийского фронта. Они расположились в уцелевших зданиях, подвалах, палатках и сразу приступили к излечению пострадавших в боях воинов. Около 73 процентов раненых и 92 процента больных было возвращено в строй – всего около 100 тысяч. Большинство медицинских работников по просьбе правительства республики остались в городе для восстановления и организации службы здравоохранения.

Тяжелораненые, требовавшие длительного лечения, были сосредоточены в эвакогоспитале № 5859, расположившемся в здании нынешней психоневрологической больницы. Мне хорошо запомнилось, как раненых, выхаживал медперсонал. В четырёх госпиталях испытывали пенициллин. Эти работы были засекречены. Руководил ими генерал-полковник медицинской службы Н. Бурденко. А весь обслуживающий персонал госпиталей – местное население. Сёстры, нянечки работали исключительно добросовестно».

А. Бородкин, командир:

«Я прослужил в 395-м стрелковом пулемётном артиллерийском батальоне командиром орудия до самого его расформирования. Воевал в Калининской, Псковской областях, Латвии, Литве, Польше. Помню и Даугавпилс в июле 44-го. Входили в него через Краславу. Большой бой был с танками под Науене. А над городом запомнилась густая завеса дыма. Мы расположились со своими пушками у здания горисполкома (теперь – городская дума). Но были здесь недолго. После краткой передышки двинулись дальше, через Плявиняс на Ригу. Победу праздновали в Латвии.

Однажды днём я получил задание сходить в расположение соседней части. Добрался до них благополучно, поручение исполнил, возвращаюсь к своим. В лесу тихо, пахнет хвоей. Иду, размечтавшись. И вдруг из-за поворота дороги на меня выходит целый отряд немцев. Растерявшись, я буквально прирос к земле. «Ну всё», - думаю. А они как загомонят: «О, рус, рус!», начинают с себя автоматы снимать и бросать мне под ноги: «Гитлер капут!». Тут я понял, что солдаты не хотят больше бессмысленно убивать и гибнуть на чужой земле, что они сдаются, понимая, что война кончена. Построил я немцев, их оказалось человек 35, собрал оружие и пошли. Так и привёл их к своим».

Е. Пуят, уроженка города:

«Город был практически пуст. Даугавпилчане старались укрыться в ближайших деревнях, подальше от пекла разворачивающегося сражения. Я вместе с малышами и стариками-родителями ещё 25 июля выехала в Лоцики. Здесь жили наши знакомые. Местный староста предупредил, что в ночь на 27 июля линия фронта будет проходить через деревню, и посоветовал укрыться в лесу.

Тревожной для нас была та ночь. Никто не спал. Всех охватило волнение, все с нетерпением ждали победного конца. Слышались взрывы, над городом полыхало зарево пожаров. Шёл бой. Только мои маленькие сыновья спали спокойно, свернувшись клубком под телегой. Дай бог, чтобы ничто и никогда не нарушало мирного сна наших детей, чтобы не появлялись в небе зловещие силуэты бомбардировщиков, чтобы не изрыгали из стволов смертоносный огонь пушки и танки.

Уже на следующий день по дорогам, сходящимся в городе, потянулся люд со своим скарбом. Жители возвращались в свои дома, многие из которых были разрушены. Всем миром, без понуканий и приказов, с подлинным энтузиазмом взялись за расчистку завалов, разборку руин. Сперва восстанавливали электростанцию и водопровод – самое необходимое для жизни города. Потом – по кирпичику – разрушенные предприятия и дома».

На снимках: воины 311-й Двинской дивизии проходят окраиной Даугавпилса (на этой территории сейчас микрорайон химиков); солдаты (те, кто не убит и не ранен в боях за наш город) на привале южнее Даугавпилса, август 1944 года.

*Воспоминания и цитаты приведены из газеты «Красное Знамя» за июль 1989 года.