- Мария, пару лет назад вы погружали нас в «Полночь в Париже», сейчас вот – «Цыганская ночь». Как родилась идея этого концерта? Расскажите подробнее о программе.
- Всё случилось немного неожиданно для меня. В прошлом году я отмечала сразу два юбилея: юбилей творчества и личную круглую дату. Хотела сделать программу в концертном зале «Дзинтари», просто пригласить коллег по цеху, как у нас говорят, вспомнить, что было, что пели… Но они мне сказали, что моей программой хотят закрывать сезон, а для меня это очень серьезно и очень ответственно. И я стала думать о совсем новой программе. Она больше, чем концерт, это какое-то углубление. Да и «Полночь в Париже» тоже больше, нежели просто концерт. Мне захотелось узнать что-то новое о цыганах, отталкиваясь от музыки. Мы живем рядом с этим народом – восторгаемся, иногда осуждаем, часто боимся, но в сущности ничего про него не знаем.
- Вам программу помогал ставить директор Даугавпилсского театра?
- Да, Олег Шапошников помогал. Мы давно знакомы, но раньше не сотрудничали.
- Вас еще кто-то или что-то связывает с Латгалией, Даугавпилсом?
- Моя подруга Ирина Савельева сейчас работает хореографом в вашем театре, я очень рада, что она обрела у вас творческое пристанище. Она очень талантливый человек, и думаю, что для театра она большая находка. Я видела сдачу ее постановки «Казанова. Генриетта. Венеция», мне очень понравился спектакль, со временем он будет набирать силу и становиться еще более сильным. Повторю – очень рада, что она нашла место в Даугавпилсе. Я теперь говорю Ира, подразумеваю Даугавпилс. И наоборот.
Вообще же Латгалия – это мое детство. Помню, как мы отдыхали с родственниками в кемпинге под Резекне, с бабушкой ходили теленка кормить. Еще я ездила в спортивный лагерь под Краславой и писала оттуда бабушке подробные письма, описывала свои дни. Письма эти сохранились. И озера ваши хорошо помню и люблю.
- Вы давно живете во Франции, но в Латвии бываете часто. Что вас радует и что огорчает на родине?
- К сожалению, многое огорчает. В стране нет хозяина, у власти нет людей, знающих и любящих свою страну больше своих собственных нужд. Бесхозяйственность очень видна, поэтому люди уезжают. Пустые улицы, покинутые дома…
Что радует? Человеческий оптимизм, желание что-то делать и создавать. Отремонтированные школы, новые детские площадки, красивые стадионы в маленьких селеньях. Значит, жизнь есть.
- Ваше имя навсегда будет связано с Евровидением. Скажите, почему, на ваш взгляд, Латвия так плохо выступает в последние годы на этом популярном конкурсе? Раньше было лучше. Все знают о вашей победе в 2002 году. В 2000-м Prāta Vētra заняла третье место, тоже не стыдно. А начиная с 2009-го, наши исполнители даже не доходят до финала…
- Я не очень в данный момент интересуюсь Евровидением. Могу сказать, что уехали многие певцы и педагоги. Не хватает новых музыкантов с новыми идеями. Всякие шоу, вроде «Фабрик», делают свое дело, поставляют новых популярных исполнителей без опыта и знаний. И не надо забывать: Евровидение сегодня – это технический конкурс. Надо думать не только о песне, но и о том, как правильно будет выглядеть номер. Важна не исключительно песня, важны также технические компоненты. Вплоть до того, что необходимо расписать работу всех камер.
- Вы скоро отправляетесь на Олимпиаду в Сочи…
- Да, там будут выступать многие латвийские музыканты - Prāta Vētra, Интарс Бусулис и другие. Мой концерт 14 февраля. Я никогда не была на Олимпийских играх, вообще не фанат спорта, но сильные эмоции захватывают. Кажется, 15 и 16 февраля пройдет финал скелетона, буду болеть за наших. Может быть, еще хоккей посмотрю.
- Если бы не сын, вы бы вернулись в Ригу?
- Да дело вовсе не в сыне. Мы ведь раньше уехали, наш отъезд не связан с детьми. Мы с мужем - люди ищущие и любознательные, стремящиеся к высокому уровню в разных сферах, в том числе и в работе с музыкантами. Я сейчас работаю с замечательными музыкантами, например, Франсуа Паризи. Он писал музыку к фильму Вуди Аллена «Полночь в Париже», участвовал в моей одноименной программе. Может быть, моя «Полночь в Париже» будет иметь продолжение, по крайней мере, есть идеи. Все музканты, которые будут выступать в цыганской программе, уникальны! В Латвии, к сожалению, такое невозможно. Приезжая в Ригу, видишь нашу провинциальность. Мне хочется развиваться, Франция же расширяет спектр возможностей.
- В прошлом году вам исполнилось 40 лет. Вы не скрываете свой возраст, в отличие от многих. Дата непростая. Не хочется скатываться в банальности, вроде «в сорок лет жизнь только начинается», но как вы всё-таки этот рубеж переживаете-проживаете?
- У меня нет особой привязки к цифрам, ну, идут они и идут, никаких лишних эмоций не вызывают. Безусловно, происходит какая-то переоценка. Расставания с некоторыми людьми, с которыми я давно дружила. Хотя это процесс естественный, ведь мы в юности дружили, была общая тусовка, она держалась на общих эмоциях, на молодежных воспоминаниях. Потом к 30 годам или чуть позже у нас образуются семьи, в них мы уже по-другому развиваемся, у нас появляются другие приоритеты, а со старыми друзьями дружба часто продолжается как-то по инерции. И к 40 годам мы понимаем, что эти отношения умерли, с кем-то совсем расходимся. Всё это болезненно иногда воспринимается. Людей вокруг становится меньше, но остаются самые близкие. Уже нет инерции общения, есть настоящая близость. Понимаешь, что что-то в жизни не успел, нет прежней энергии. Часто желаний больше, чем энергии. Но всё не страшно, если собой заниматься.
Трудность еще вот в чем. Раньше люди умели стареть. Существовал культ уважения к старости, старость связывалась с передачей знаний и с почетом. Теперь – культ молодости: надо выглядеть хорошо, как в модных журналах. Поэтому многие боятся возраста.
- Но не вы. Вашему сыну три с половиной года. На каких языках он говорит? И кем бы вы хотели видеть его в будущем?
- Дома на русском и латышском, ходит во французский садик, работающий на основе Вальдорфской педагогики. Французский язык хорошо понимает, мы ждем прорыва, когда заговорит. Позже к этим языкам прибавится еще английский. У сына хороший слух, но побеждает логическое мышление, очень структурированное. Он такой педант, аккуратист с научным складом ума. На сына у меня уходит много времени, мне хочется видеть, как он растет. Я не могу тратить на сценическую работу столько времени, сколько могла раньше, но новой встрече с даугавпилчанами буду рада.
- Даугавпилс ждет вас. Скажите напоследок, какие цветы любит Мария Наумова?
- Простые полевые. Если розы, то мелкие, садовые. Не люблю официальных цветов.