Детали этой трагической истории хорошо известны нашим читателям. «СейЧас» неоднократно писала, при каких странных обстоятельствах погибла дочь известного в нашей стране ученого Михаила Пупиньша и как долго семья погибшей пытается добиться справедливого суда. 

На свою беду в столице юная даугавпилчанка встретила парня из семьи юристов, да и сам предполагаемый убийца за прошедший с момента гибели Элины год сумел завершить свое юридической образование, поэтому что и как следует отвечать суду, чтобы не навлечь на себя еще больших неприятностей, он, наверняка, знает.

Итак, согласно обвинению, 15 мая 2012 года Янис Гайгалс, выпив 600 г виски и немного шампанского, находился у себя дома в Риге, на ул. Буллю. К нему пришла подруга, и между молодыми людьми произошла ссора. Гайгалс душил и избивал девушку, в том числе бил головой о стену и коленкой в лицо. В результате тяжких телесных повреждений наступила смерть потерпевшей. Затем обвиняемый взял из кошелька девушки 10 латов и ушел из квартиры.

На допросе студент пояснил, что сначала не понял, что Элина мертва. Следствие полагает, что убийца заметал следы, но сам он сообщил, что не понимал того, что происходит. Лишь 18 мая Гайгалс решил сознаться в содеянном, на тот момент он уже был объявлен в розыск.

ПРОТИВОРЕЧАТ СЕБЕ И ЛОГИКЕ

В понедельник, 25 ноября, суд допросил соседей по одной лестничной клетке с квартирой, в которой была убита Элина Пупиня, полицейских, прибывших первыми на место, а также двух друзей Яниса Гайгалса, обнаруживших тело. Состав суда остался прежним – дело рассматривает председатель суда Курземского предместья Риги Айя Орниня.

Как рассказала корреспондент телевидения DAUTKOM Елена Костыгова, находившаяся в зале суда, во время допроса друзей предполагаемого убийцы, которые одними из первых вошли в квартиру, где было совершено убийство, стали очевидны некоторые противоречия в свидетельствах, так что пришлось даже зачитать их первоначальные показания. По большому счету, свидетели не внесли какой-то ясности в разбирательство, поскольку ссылались на то, что не помнят подробностей того момента, когда взломали квартиру и вошли внутрь. А когда прокурор пригрозил одному из них уголовной ответственностью за отказ в свидетельских показаниях, тот ответил, что ему «не хочется все это вспоминать».

Странными были и их слова о том, что они ни полсловом не обмолвились со своим другом, который все это время находился на свободе, никакими подробностями или обстоятельствами трагического события. Из трех полицейских, прибывших в тот день на вызов, суд допросил лишь одного – женщину, которая тогда оставалась у входа в квартиру и опрашивала соседей.

Что примечательно, полицейский, который присутствовал при досмотре квартиры, не явился на суд, сославшись на болезнь.

Что же до показаний сотрудницы полиции, то они тоже вызывают больше вопросов, чем дают ответов. С ее слов получается, что дверь в квартиру, где находился труп, никто не взламывал, хотя есть свидетельские показания, это подтверждающие. Сама сотрудница полиции внутрь квартиры, по ее словам, не заходила и трупа не видела. Однако решение было принято почему-то о возбуждении дела об убийстве. Имелась и масса других «нестыковок», о чем говорит юрист потерпевшей стороны Лигита Шукстуле.

«Человек, проработавший 20 лет в полиции, принимает решение о возбуждении уголовного дела об убийстве, но тут же заявляет, что трупа не видела. А кто принял решение? Ответ: ну если там моя подпись стоит, значит, я! А когда я у нее спрашиваю, а куда же делся труп перед тем, как квартиру опечатали, если вы стояли в дверях и не видели трупа, получаю ответ: а я не знаю. Так, по какому же тогда поводу возбуждали дело?!» – недоумевает юрист.

Что же касается соседей, то там тоже обнаружились определенные «провалы». Так, например, через какое-то время после того, как квартира была опечатана, соседей стал беспокоить неприятный запах, идущий из нее. Поэтому они позвонили родственникам Я. Гайгалса и те приехали и вынесли из нее какие-то протухшие продукты. При этом приехали они втроем, так что, по всей вероятности, продуктов испортилось немало. Кроме того, соседи так и не выяснили, кто же из супругов звонил.

Во второй день слушаний суд должен был выслушать брата Яниса – Харийса Гайгалса, но тот отказался свидетельствовать против родного брата, поскольку у него есть такое право. Кстати, именно он, по непонятным причинам, опознавал вещи Элины, хотя ни к девушке, ни к квартире не имел никакого отношения. Помимо этого, суд ознакомился с выводами патологоанатома и двух судмедэкспертов.

ЧТО СКРЫВАЕТ ЭКСПЕРТИЗА?

Немало вопросов вызвали и показания экспертов. По словам отца убитой М. Пупиньша, свидетельства экспертизы во многом сомнительны, если не сказать более. «За это время нам очень сильно удалось прояснить ситуацию для себя, но не для суда. Для себя мы поняли самое главное – в консультациях с другими экспертами, независимыми от этой страны. Как минимум мы выяснили, что заключения нашей экспертизы не отражают правды. Я биолог, но я не имею сертификата эксперта, однако и мои коллеги, и эксперты других стран подтверждают мои сомнения относительно многих выводов и заключений, сделанных по делу об убийстве моей бедной девочки!» – с горечью говорит Михаил. Например, эксперт определила время наступления смерти в течение получаса, однако, по словам отца убитой девушки, которые подкреплены мнением десятка независимых экспертов, в данном случае нельзя точно высчитать этот срок, так что неизвестно, сколько же убивали Элину – полчаса или пять часов.

Однако заключение экспертизы суду уже представлено, и он будет руководствоваться именно им, не рассматривая иных версий. Настораживает отца и другое: почему, если тот же эксперт говорит об отсутствии следов удушения (что Михаил тоже ставит под сомнение), девушка, которую отец лично обучал приемам самозащиты, абсолютно не сопротивлялась избиению. Нет никаких следов борьбы Элины за свою жизнь, что было бы естественно для любого человека. Только если ее предварительно не опоили чем-нибудь, лишив способности к сопротивлению. И именно это подозревают родственники убитой. А ведь это может перечеркнуть всю версию о непредумышленности убийства!

У семьи студентки-художницы Элины, убитой, как она считала, любимым человеком, есть очень много вопросов к латвийскому правосудию. Тем не менее они продолжают бороться за то, чтобы оно, это самое правосудие, восторжествовало. И в данном конкретном случае, и в идеале, потому что право на справедливый суд – это последнее право, остающееся живущим во имя тех, кого уже не вернуть.