- Каким, на ваш взгляд, должно быть идеальное решение языкового вопроса в Латвии?

- Идеальное решение не надо искать далеко. Всё очень просто. Латышский язык должен иметь доминирующее положение. В советское время, как вы знаете, с латышским языком были проблемы, он был по сути вытеснен из многих сфер жизни и т.д. Поэтому сейчас однозначно необходима доминация. Надо понимать страх латышей: языковая идентичность – их единственная идентичность, в отличие, например, от литовцев, у которых есть религиозная идентичность. Латыши же – и католики, и лютеране, и православные. Остаётся один лишь язык. Но другие языки также должны иметь определённый статус. Конечно, в первую очередь русский язык. Он ведь не имеет никакого статуса, хотя всё время звучит в Даугавпилсе и очень часто в Риге. Я думаю, что многие участники референдума о русском языке реально не рассчитывали на то, что он станет вторым государственным, просто они хотели о себе заявить, хотели быть услышанными. Русский язык надо как-то признать, нельзя просто объявить его иностранным и всё.

С другой стороны, дело в отношении государства к людям. Мы достигли в обучении нелатышей латышскому языку немалых успехов. Другие дело – какой ценой… Но сейчас главная проблема не знание, а мотивация. Люди должны чувствовать свою нужность государству. Наша правящая политическая элита, на мой взгляд, ведёт игру с нулевым вариантом, ошибочно полагая, что латышский язык выигрывает столько, сколько проигрывает русский. Это очень неправильно. А вообще в Латвии самые хорошие условия для реального двуязычия в общении: к нему готово 40 процентов населения, тогда как в Литве и Эстонии – лишь 15 процентов.

- Стоит ли негражданам разрешить участвовать в муниципальных выборах?

- Это надо было сделать 20 лет назад, теперь же, боюсь, уже будет не так эффективно. Смотрите, что сделали эстонцы. Там назревал референдум об особом статусе северо-восточной Эстонии, где русских особенно много. Другими словами, речь шла об отделении. Был найден разумный компромисс: правительство дало негражданам право участвовать в местных выборах, наделило гражданством ряд уважаемых людей из русской общины, а взамен русские отказались от идеи референдума. Этот компромисс сразу же сбил накал этнических противоречий, перевёл разговор в более конструктивное русло. И это сделал вовсе не либерал, а премьер-министр Март Лаар, известный своими национально-радикальными взглядами.

У нас не так, у нас, чтобы участвовать в местных выборах, надо быть гражданином, гражданство же можно получить только через натурализацию. Но что должно быть первым: лояльность или участие в политической жизни? Это как спор о курице и яйце, можно до бесконечности спорить и ни к чему не прийти. 60 процентов латышей говорят, что поддерживают развитие культур национальных меньшинств, и при этом 71 процент латышского населения категорически против участия нацменьшинств в политической жизни на государственном уровне. Что получается? Балалайку и кокошник можно, но не более того. Здесь я тоже вижу последствия испуга, связанного с советской эпохой.

Правда, не стоит забывать, что негражданство многим выгодно: негражданин с гордо поднятой головой может путешествовать от Лиссабона до Владивостока.

- Что вы думаете о поправках, касающихся запрета советской и нацистской символики, которые в срочном порядке собирается принять Сейм?

- Тоже всё это нужно было сделать значительно раньше. Сейчас же… Есть такая русская пословица: «Пока гром не грянет, мужик не перекрестится». Латвийская политическая элита многое делает из-за боязни. Мне это очень не нравится. После референдума о русском языке приняли поправки к закону о референдумах, чтобы «не пущать» дальше ничего подобного. После известных событий 16 марта у памятника Свободы готовятся принять названные вами поправки. Я, кстати, совершенно не симпатизирую тем, кто бил по ушам «Бухенвальдским набатом», считаю, что есть здесь вина Рижской думы, не сумевшей развести политических противников подальше друг от друга. Но какой будет редакция этих поправок? Запретят размахивать красными флагами или возьмутся за орденские планки? Ведь многое можно притянуть за уши. Георгиевская лента, например, вовсе не советская символика, кавалерами ордена Святого Георгия были латышские стрелки, и они с гордостью носили свои награды. В любом случае необходимо всё сделать очень тонко по отношению к ветеранам.

- Возможна ли автономия Латгалии?

- Я не специалист по вашему региону, но считаю, что нет. И не думаю, что Линдерман думает о Латгалии, он заботится о своих политических дивидендах. В Латгалию надо вкладывать деньги, ненормально, что она по всем социально-экономическим показателям оказалась в хвосте страны и Евросоюза. По отношению к вам допущено много ошибок. Например, напрасно Солвита Аболтиня запретила депутатам Сейма произносить клятву на латгальском языке. Латгальский язык – это тоже латышский язык. Результаты референдума по русскому языку в Латгалии были очень неприятны для политической элиты. Но вот что интересно – результаты связаны с русификацией или они отражают реальное двуязычие, существующее в Латгальском регионе? Это когда Иван и Янка говорят друг с другом один день на русском языке, другой - на латышском и, главное, прекрасно ладят, у них нет проблем. Я перефразирую героя известного советского фильма «Белое солнце пустыни»: Латгалия – дело тонкое …

- Юрис, современную молодежь ругают все, кому не лень. И обвиняют во многих пороках. Вы много лет работаете с молодыми людьми. Какие они? Вы ими довольны?

- Молодёжь такая, какая есть. Проблемы надо в первую очередь искать в нас, не в них. Как мы готовим молодых к жизни, что мы им предлагаем и так далее. Они активные, они неплохие. Конечно, некоторые тенденции настораживают. Вот одна из них: чем моложе человек, тем меньше у него доверия к государству. Это, увы, латвийская тенденция; в Эстонии, которую я сегодня уже упоминал, такого нет. А в целом остаётся важным вопрос, заданный когда-то Юрисом Подниексом: «Легко ли быть молодым?».