«В Даугавпилсе было страшно…»

Майор НКВД, обрусевший эстонец Николай Ургант, получил назначение в Латвию в 1940-м. Семья советского офицера, как водится, колесила по всей стране, и все его четверо детей — два мальчика и две девочки — родились в разных городах. Ниночка появилась на свет в 1929 году в Луге под Ленинградом. В этом городке исторически проживали колонии эстонцев, оттуда родом и дед Нины — чистокровный эст, там же ее отец Николай Андреевич женился на русской красавице Марии Петровне, пишет портал freecity.lv.

По приезде в Даугавпилс Ургантам дали этаж в роскошном особняке, но пожить там они не успели. Началась война. Отец сразу ушел на фронт. Вскоре в военной суете пропал старший брат, 14-летний Володя. Мария Петровна осталась одна с тремя детьми — Ниной, ей младшим братом Германом и грудной Галочкой. Так, в 11 лет, детство у Нины закончилось. Мама еще долго искала сына среди убитых, а Ниночка в отчаянии бегала в церковь: не зная молитв, падала на холодный пол и, как умела, просила Бога вернуть папу и брата. Оба вернулись с войны — недаром говорят, что детские молитвы самые сильные. Оказалось, брат вместе с отступающими советскими войсками уходил огородами, участвовал в боях...

«Немцы входили в город без единого выстрела, — вспоминает в своих интервью Нина Николаевна. — Они ехали на танках с черными крестами, машинах и трескучих мотоциклах, сытые, довольные, горланили песни и не обращали никакого внимания на наших солдатиков, словно они были какие-нибудь муравьи. А наши воины метались в безумии, потому что не было никаких приказов — немецкая оккупация застала врасплох. Бегали наши ребятки по дворам со смешными винтовками: она один раз выстрелит, и нужно снова закладывать патрон... В Даугавпилсе было страшно. Семьи не могли уйти за своими мужчинами и оставались в этом аду. Бедная моя мамочка стала кормилицей для всех нас, бралась за самую тяжелую, черную работу, чтобы выжить. Она работала в пекарне, грузила мешки с мукой и хлебом. Каждый раз после ночной смены она прятала за пазуху буханку теплого хлеба и приносила нам. Если бы ее поймали, расстреляли бы на месте.

Да и со всей нашей семьей жестоко расправились бы, если б узнали, кто наш отец... Но одна добрая женщина-дворничиха спрятала нас в подвале. Вся округа знала, что мы — дети чекиста, но никто не выдал, не донес».

Поперек Фурцевой

С тех пор война стала главной темой ее актерской жизни. Роль медсестры Раечки в фильме режиссера Андрея Смирнова «Белорусский вокзал» знают сегодня все.

А тем более — песню Булата Окуджавы, блестяще исполненную под гитару Ниной Ургант. Она еле сдерживала слезы, пока пела, но Смирнов поставил задачу четко: «Плакать ты не должна. Пусть плачут мужчины». После фильма она крепко сдружилась с мужской «четверкой» — Анатолием Папановым, Евгением Леоновым, Всеволодом Сафоновым и Алексеем Глазыриным.

Мало кто знает, что медсестру Раечку должна была играть Инна Макарова. Она была утверждена на роль министром культуры Фурцевой, более того — фильм с нею был уже снят! Но Смирнов уперся: только Ургант, и точка. И настоял на своем. Позже Евгений Леонов сказал о Нине: «Приехала какая-то ленинградка, и наши звезды померкли...»

Верно, к тому времени она уже была ленинградкой. Но и тогда, и сейчас продолжает в душе ощущать себя даугавпилчанкой, не стесняясь признаваться в этом.

Нинка-артистка

Это прозвище Нина Ургант получила задолго до своих знаменитых ролей — от школьных друзей в Даугавпилсе.

— В школе все ею восхищались, — вспоминает бывший директор 2-й Даугавпилсской восьмилетки Валентина Станиславовна Моисеева, которая училась на класс младше Нины. — Она была нашей «звездой», во всех концертах участвовала, на гитаре играла и пела песни военных лет. Нина была живая, открытая, очень красивая, но простая, совсем без гонора. На фоне других очень выделялась. Мы так и называли ее: Нинка-артистка.

Она действительно поступила в Ленинградский театральный институт — представьте, девушка из какого-то провинциального Даугавпилса! А желающих-то было море! Мы ею очень гордились. И поклонники за ней всегда ходили толпами. И не только школьные ребята, но и из Народного дома. На нее заглядывались, приглашали на все вечера. Она и там выступала на концертах, которые всегда шли после разных торжественных мероприятий и партийных активов.

— Она была звездой не только в школе, но и в городе, — подтверждает старинная подружка Нины Ургант Анжела Петровна Скаковская, которая много лет преподавала русский язык и литературу в Рижской 78-й средней (ныне Анниньмуйжской) школе.

Даугавпилс — это судьба

Директор Даугавпилсского Русского Дома Героида Ивановна Богданова рассказала, что после освобождения Даугавпилса от фашистов ее муж Иосиф вместе с Ниной и другими ребятами бегали выступать в госпиталь. Ургант пела, читала стихи — так, что мужчины не стеснялись слез. Другая жительница Даугавпилса Ольга Владимировна Корнилова вспоминает рассказы знакомых о том, что в конце 40-х у Нины Ургант была «золотая» привычка, которую горожане очень любили. Она приходила к Дому единства, где до войны располагался Драматический театр, усаживалась на лавочку и начинала петь, аккомпанируя себе на гитаре. Сразу рядом с ней вырастала толпа — всем хотелось ее послушать.

Как сама Нина Николаевна не раз признавалась журналистам, училась она слабенько, на троечки.

До войны только начальную школу окончила, а после Победы сразу в 7-й класс пошла — не возвращаться же в 3-й! Впрочем, по словам Ольги Корниловой, Нинина учительница по русскому языку Дебора Иосифовна Литвинова была снисходительна к детям войны, хотя и понимала, что у многих из них на всю жизнь останутся пробелы в образовании. Когда Литвинова еще жила в Даугавпилсе, Ольга Владимировна как-то спросила ее о школьных успехах Ургант. Та уклончиво ответила: училась, как все... Но самой Нине Николаевне до сих пор снятся сны, будто она стоит у доски и не знает урока — просыпается в холодном поту.

После окончания школы многие одноклассники Нины рванули в Ленинград. И она вместе с ними. Хоть и не могла претендовать на политехнический, но документы туда подала вместе с ребятами. Другую копию аттестата отнесла в педагогический, а еще одну, на всякий случай, в слесарную школу. По дороге попался Театральный институт. Она зашла в вестибюль, там стояла интересная женщина и курила «Беломорканал». Нина обратилась к ней: «Где тут делают артистов?» — «Вы опоздали, прошло уже два тура... А откуда вы?» — «Из Даугавпилса». Женщина изменилась в лице и тихо сказала: «Это и моя родина тоже». Землячка Нины оказалась педагогом Татьяной Григорьевной Сойниковой, которая набирала курс. Это удивительное совпадение решило ее судьбу.

Волшебные слова

В Даугавпилсе знаменитой пекарни «Митрофанов и сын», где при немцах работала Мария Ургант, уже нет. Она находилась на Рыночной площади и принадлежала предкам бывшего депутата Сейма, правозащитника Мирослава Митрофанова. Теперь на этом месте стоит многоэтажный отель «Латгола». Но старожилы до сих пор помнят вкус довоенных митрофановских баранок. В 1940 году фирма «Митрофанов и сын» была национализирована советами. А немецкая оккупационная власть так и не вернула национализированные предприятия в Латвии их владельцам. В 1941-1944 годах пекарня работала на немцев, но к Митрофановым она уже отношения не имела.

А вот могилу Марии Петровны Ургант на городском православном кладбище мы нашли — благодаря замдиректора Даугавпилсского краеведческого музея Людмиле Жильвинской. Место захоронения матери Нины Ургант оказалось неухоженным, железная ограда выломана и, вероятно, сдана как цветмет.

— Последняя наша встреча была где-то в конце 70-х, — вспоминает Валентина Моисеева. — Нас, директоров даугавпилсских школ, повезли на семинар в Ленинград. Мы с Иоськой Богдановым были ответственными за сувениры. Повели нас в Александринку. И вдруг оказывается, что главную роль в спектакле «Ивушка неплакучая» играет Нинка, наша Ургант. Мы взяли свои сувениры и всей толпой в антракте пошли к ней за кулисы. Нас не пускают: мол, она должна отдохнуть, ей опять на сцену выходить. «Скажите, что ее друзья из Даугавпилса хотят видеть». Эти слова оказались волшебными. Она тут же выбежала к нам сама, потащила в гримерку. Обнимает нас, целует, в глазах слезы. И все время ойкает: «Ой, как хорошо, что вы зашли! Ой, ну надо же какие молодцы!» Все-таки Даугавпилс для нее был родным городом, в нем навсегда осталась ее душа...