Конечно, имелись проблемы со здоровьем, нелады в семье, но был и еще один фактор. Ротко связывал кабальный контракт с компанией «Мальборо», владевшей сетью художественных галерей в США, Европе, Японии. В день, когда мастер покончил с собой, галерея должна была отобрать для продажи часть его работ. Посредником в этом выступал налоговый советник художника Бернард Райе – богатый юрист и коллекционер. В последние годы жизни именно этот человек стал самым близким для Ротко. Однако, по утверждению американской журналистки Ли Селдес, «Ротко не знал, что у Райе, которому он безмерно доверял, одновременно были связи с галереей «Мальборо», не знал, что тот брал деньги и у него, и у них. А когда понял, что Райе его предал, что «Мальборо» принуждает продать картины… Это и стало причиной его самоубийства».

КОЛЛЕКЦИОНЕР ДЕНЕГ

13 сентября 1968 года, за полтора года до трагедии, Ротко составил завещание, также обращаясь для этого к Бернарду. Большую часть наследства он оставлял благотворительному фонду своего имени, а это на тот момент почти 800 работ общей стоимостью более 20 млн долларов, а также 300 тыс. долларов наличными. В попечительский совет фонда вошли несколько известных историков искусства и три душеприказчика – юрист Бернард Райе, художник-абстракционист Теодор Стамос и профессор антропологии Мортон Левин.

Кроме заботы о творческом наследии Ротко, среди задач фонда значилась помощь бедным художникам и писателям. По закону, несмотря на завещание, половина наследства должна была достаться жене Ротко, но та скоропостижно скончалась от инфаркта. Наследниками стали дети художника: 19-летняя Кейт и 6-летний Кристофер. Кейт Ротко обратилась в фонд с просьбой отдать ее долю наследства, но не деньгами, а картинами. И тут выяснилось: у фонда картин нет. Оказалось, что в мае 1970 года, вскоре после смерти Ротко, душеприказчики от имени фонда заключили два контракта с компанией «Мальборо». По первому – «Мальборо» купила 100 лучших картин Ротко за 1 млн 800 тыс. долларов. Картины компания получала сразу, а деньги обязалась выплатить в течение 13 лет, и без процентов. По второму контракту «Мальборо»» получала остальные картины Ротко для продажи под 50% комиссионных. В итоге, уплатив фонду первоначальный взнос 200 тыс. долларов, «Мальборо» стала распорядителем всего наследия художника. Дабы сделка выглядела законно, Райе изменил устав фонда. Пункт о том, что главная цель организации – забота о творческом наследии мастера, исчез. Фонд полностью переориентировался на выплату пособий неимущим деятелям искусства. Получалось, что картины просто необходимо было обратить в деньги. Все родственники и знакомые считали это безнадежным делом, но Кейт Ротко все-таки решилась на борьбу с фондом и стоящей за его спиной компанией «Мальборо».

Первая победа Кейт – решение нью-йоркского судьи Мидоника наложить запрет на продажу тех картин Ротко, которые галерея не успела пристроить. К делу подключилась прокуратура, усмотревшая в действиях душеприказчиков ущемление общественных интересов – ведь часть картин могла попасть не на рынок, а в музеи. Помощник прокурора Гарольд Харроу начал расследование. Этот лысоватый очкарик с усами щеточкой, одетый в скромный помятый костюм, вежливо, но настойчиво «беседовал» с лощеными аристократами-коллекционерами и снобами-музейщиками. Но самое важное – используя сеть своих информаторов и помощь европейских коллег-полицейских, он сумел разобраться в хитром механизме устройства «Мальборо» и методах ее работы. Изучив полученную от Харроу информацию, генеральный прокурор Нью-Йорка Лефковиц присоединился к иску детей Ротко.

Прокуратура и семья художника обвиняли не только душеприказчиков, но и «Мальборо», считая, что та скрывала истинную цену, полученную от продаж картин Ротко, чтобы уменьшить долю наследников. Материалы предварительного следствия составили более 23 тыс. страниц. В ходе допроса свидетелей выяснилось: Б. Райе был не только налоговым советником М. Ротко, но и секретарем-казначеем нью-йоркского отделения «Мальборо». Это он убедил Ротко сотрудничать с «Мальборо», хотя другие галереи предлагали лучшие условия.

Мозговым центром «операции Ротко» являлся владелец гигантской компании «Мальборо» Фрэнк Ллойд. Формально он числился всего лишь одним из служащих компании с зарплатой 100 тыс. долларов в год. Жил в поместье на Райском острове на Багамах, откуда и руководил своей империей. Жизненное кредо Ллойда: «Я никогда не подписываю никаких бумаг» и «Я коллекционирую деньги, а не искусство». К середине 1960-х Ллойд – некоронованный король рынка современного искусства. Он заявил суду 14 февраля 1974 года: «К 1963 году Ротко был конченым человеком. Hикто не хотел связываться с его картинами. Мы спасли его, дав надежду». Однако историки искусства, приглашенные судом в качестве экспертов, заявили, что к началу 60-х Ротко уже считался мировой знаменитостью, и Ллойд просто паразитировал на его славе.

Компания «Мальборо» была зарегистрирована в Лихтенштейне, и те подставные фирмы, которым Ллойд продавал картины Ротко, тоже, а по законам этой страны имя владельца может оставаться в тайне. Так что Ллойд успешно продавал картины самому себе. Заплатив с фиктивных сделок долю фонду, он получил возможность дальше спокойно спекулировать картинами Ротко. Продавая по дешевке «комиссионные» картины, «Мальборо» при перевозке страховала их по цене, которая была как минимум в 4 раза выше сумм фиктивной сделки. Бумаг же Ллойд вообще не подписывал, поскольку не являлся директором компании «Мальборо». Но этот делец не мог отрицать одного: в компании «Мальборо» цены на картины назначал именно он. Суд интересовал ответ на вопрос, какова же настоящая цена за картину Ротко. Например, какой она была в мае 1970 года, когда подписывались контракты? Независимый эксперт Бен Хеллер назвал цифру в 60 тыс. за картину. К январю 1972 года картина Ротко уже стоила 85 тыс., а к началу суда в 1974 году – 145 тыс. долларов. Значит, Ллойд за 4 года «наварил» на сделке больше 1000%. Купив картины у фонда в 1970 году по 12 тыс., в 1974-м он продавал их уже по 145. Вот слова Бена Хеллера: «Если художник большой мастер, его успех предсказуем. В апреле 1970 года было ясно, что картины Ротко со временем будут стоить не десятки тысяч, а миллионы долларов. Уже сформировалась группа коллекционеров и галеристов, которые "придерживали" своих Ротко. Были и покупатели, готовые платить высокие цены».

Многие тайны поступков Марка Ротко так и остались нераскрытыми. Есть мнение, что он предпочел «Мальборо» потому, что страстно желал, чтобы его лучшие работы экспонировались вместе. В отличие от многих художников Ротко мыслил не отдельными произведениями, а серийно. Считал, что его творчество имеет ценность как целое. Эту целостность он и пытался сохранить, создавая фонд и завещая ему свои картины в обход семьи. У многих, знавших Ротко лично, сложилось впечатление, что тот доверился Райе именно потому, что считал его способным сохранить работы.

ПЕЩЕРА «АЛИ-БАБЫ»

18 декабря 1975 года судья Милард Мидоник огласил приговор по делу. Сначала обрушился на Райе: «Нельзя служить двум господам. Выбирая между «Мальборо» и Фондом Ротко, Райе мог уйти в отставку или обратиться в суд, чтобы тот помог ему решить проблему, прежде чем подписывать кабальный контракт». Получили по заслугам и два других душеприказчика. Художник Стамос, польстившийся на выгодный контракт с «Мальборо» и потому закрывший глаза на двойную игру Райе, и антрополог Левин, знавший о двойной роли Райе. Левину Райе обещал, что «Мальборо» профинансирует его книгу, и, кроме того, распорядился дать 10 тыс. долларов в долг из денег фонда, которые Левин возвратил уже во время суда.

Это стало уникальным случаем в истории юриспруденции: американский суд официально признал Марка Ротко великим художником! Четыре страницы приговора были посвящены его месту в истории живописи. Было определено: в сделке с «Мальборо» цены на картины Ротко были занижены, период выплаты по контрактам растянут, а комиссионные непомерно завышены. Суд признал: ущерб, который душеприказчики и «Мальборо» нанесли фонду и детям художника, составляет 15,7 млн долларов и приговорил виновных к выплате этой суммы в разных долях – в зависимости от вины.

Но торжествовать было рано. Г. Харроу знал, что еще до оглашения приговора Ллойд скрылся на Багамах и что из нью-йоркского филиала «Мальборо» вывезены в Канаду все ценные произведения искусства, которыми компания владела в США. Далее Харроу получает информацию о том, что Ллойд решился эвакуировать в Европу картины и скульптуры из хранилища в Торонто. К этому моменту Харроу уверился: «Мальборо» не собирается платить по приговору суда. Харроу, в кармане которого лежало решение судьи, запрещавшее перемещение из Канады ценностей, принадлежавших «Мальборо», спешит в Торонто. В результате была накрыта настоящая «пещера Али-Бабы», в которой обнаружились скульптуры великих мастеров прошлого, сотни картин Клее, Поллока, Кандинского, Файнингера, Швитерса и других живописцев, в том числе 22 работы Ротко. Все это готовилось к отправке в хранилище одной из дочерних фирм «Мальборо» в Швейцарии. По самым скромным подсчетам, ценности тянули на 30 млн долларов. Поэтому Ллойд предпочел «честно рассчитаться» с судом во избежание больших проблем. Им были возвращены более 40 холстов Ротко, считавшихся проданными, а на самом деле хранившихся на тайных складах «Мальборо» в Европе. Эхо «торонтского скандала» еще долго преследовало «Мальборо». Ассоциация арт-дилеров США даже временно исключила компанию из своих членов.

Теперь, благодаря дочери художника, большая часть из 800 картин и 2000 рисунков Марка Ротко находятся в Вашингтонской национальной галерее и других музеях. Кейт выполнила завещание отца, мечтавшего, чтобы его живописные серии существовали вместе.

P. S. Фаворитом торгов аукционного дома Christie's в мае 2012 года стала картина Марка Ротко «Оранжевый, красный, желтый» (1961). Полотно ушло за 86,9 млн долларов. Что спрятано в его красках?.. Может быть, двинская осень быстро окончившегося детства?.