- Доктор, как работает ваше отделение анестезиологии и интенсивной терапии?

- После реконструкции отделения в 2006 году мы установили овальный стол, который видели в Швеции в 1999 году. Здесь мы можем провести пятиминутную беседу, образовательные занятия или созвать медицинский консилиум. И мы правильно сделали, что поставили такой стол, потому что в нашем отделении работали тридцать врачей. Некоторые коллеги перешли на работу в другие больницы Латвии, некоторые уже вышли на пенсию. Три года назад случился настоящий кризис, когда двое коллег заболели во время отпуска, и в отделении осталось три человека... Сегодня за этим столом могут собраться как молодые, так и опытные врачи, семерым из которых уже 62 года и больше. Хорошо, что придут молодые, тогда все стулья за столом будут заняты. Отделение должно работать 24 часа в сутки 7 дней в неделю.

Что касается новых врачей, должен признаться, что я счастлив, потому что в течение последних трех лет нынешняя администрация больницы привлекает новых коллег. В прошлом году приехала нефролог Надежда Шершнева, в октябре этого года – три анестезиолога, а в следующем году к нам приедут еще четыре специалиста. Это свет в конце туннеля.

Раньше я совмещал работу и должности, но некоторые обязанности невозможно совместить чисто физически. И трудовое законодательство, и профсоюз запрещают работать более чем с одной нагрузкой, и это справедливо. Человек не должен жить в больнице всю свою жизнь.

Так сложилось, что моя жизнь прошла в больнице, но мне повезло, потому что я занимался тем, чем хотел.

- Зима обещает быть сложной, всем придется экономить. Как вы собираетесь экономить и можете ли вы вообще экономить в вашем отделении?

- Я представляю дорогой медицинский сектор. В свое время профессор Рафаил Розенталь из Центра трансплантологии при больнице Страдиня в Риге настоял, чтобы во всех новых больницах были отделения гемодиализа, иначе трансплантация не могла бы развиваться. В ноябре 1987 года вместе с Алдисом Спудасом (врачом гемодиализа в больнице Страдиня), медсестрами Антониной Казановой, Инесой Леонович и инженером Юрием Семеновым (который уже ушел из жизни) мы провели первый гемодиализ в этой больнице. Уже тогда Центр трансплантологии оценивал стоимость одного гемодиализа примерно в 150 долларов США, а годовое лечение одного пациента обходилось более чем в 2500 долларов США. Искусственная вентиляция легких и другое оборудование на койках интенсивной терапии, где людям приходится проводить много дней или месяцев, стоят очень дорого. Одна единица оборудования в отделении интенсивной терапии стоит 100 000 евро, при этом только амортизация составляет 50 евро в день. В Великобритании годовой бюджет отделения интенсивной терапии (ОИТ) на шесть коек составляет около двух миллионов фунтов стерлингов.

Возможно, у нас нет всего того оборудования, которое есть в Великобритании, но у нас есть, например, новейшая модель искусственной вентиляции легких. Конечно, мы не можем похвастаться зарплатами наших английских коллег, потому что в их клиниках львиная доля бюджета уходит на зарплаты и налоги.

Я где-то читал тезис американских коллег о том, что если эффективность лечения доказана и обоснована, то говорить о его стоимости неэтично. Я считаю, что мы не должны экономить за счет пациентов. Если амбулаторные обследования проводятся своевременно, человек может даже не попасть в больницу, которая во много раз дороже амбулаторного лечения.

Мотивация должна быть такой, чтобы врач работал в одном месте, а не в нескольких, потому что тогда все будут довольны – и пациент, и врач.

- Что вам больше всего нравится в вашей работе, где вы чувствуете себя как рыба в воде?

- Раньше я хотел научиться лечить тяжелых пациентов. Сейчас, будучи дедушкой двух внуков и врачом на пенсии с большим стажем работы в медицине (на четвертом курсе Рижского медицинского института я начал работать медбратом в реанимационном отделении 1-й Рижской больницы), могу признаться, что уже кое-что понимаю в своей области.

Я лечил многих серьезных пациентов. Сейчас дежурю реже, но иногда дежурю в родильном отделении. Это огромная доза позитива, радости, потому что мы помогаем родиться новой жизни.

Рождение человека - это величайшее чудо. Если бы я работал только с трудными пациентами и получал только негативные эмоции, я бы, наверное, перегорел. Но, как я уже говорил, мне повезло заниматься тем, чем я хотел, поэтому я не бросил медицину.

- Скольким пациентам вы помогли?

- Я не буду говорить о своих достижениях. Если анестезиология - это профессия, в которой преобладает индивидуальная работа, то интенсивная терапия или реанимация (правильнее было бы сказать интенсивная помощь, так как сердечно-легочная реанимация – это непрямой массаж сердца и искусственная вентиляция легких при остановке сердца) – это командная работа, где мы поддерживаем хотя бы одну жизненно важную функцию с помощью специальных методик и оборудования, например, искусственная вентиляция легких.

В нашем отделении мы ежегодно анестезируем более четырех тысяч пациентов, лечим более 400 тяжелобольных пациентов, проводим гемодиализ около 40 человек в год, а один пациент пользуется искусственной почкой 156 раз в год. Если посчитать всех пациентов, то это будут многие тысячи. Это работа всей команды: анестезиологов, реаниматологов, нефрологов, медсестер, помощников медсестер, а не только врачей.

- Каковы ваши сильные стороны?

- Я не сахарный (смеется). Работаю и слежу за тем, чтобы в нашем отделении было оборудование, которое есть не во всех больницах Латвии. Нам повезло, что все бывшие руководители больницы, ведущие специалисты Латвии того времени поняли: привезти в Ригу пациента с коронарным синдромом и подготовить его к пересадке почки в одном центре невозможно, даже если очень захотеть. Такие пациенты должны лечиться здесь, в региональной больнице. Что я пытаюсь сказать? Наша работа – это коллективный труд.