Стыдно28
Кто помнит - самый наш ярый обличитель Америки, самый стойкий солдат советского пропагандистского фронта; я даже ностальгическое волнение испытал: ну сейчас самый знаменитый советский антиамериканист покажет мастер-класс; – учитесь леонтьевы-киселевы и держитесь американцы!
Запустил видео, приготовился ловить кайф: вот сейчас мочить начнет по-нашему, по-советски...Вот-вот начнет...Чего-то не начинает, но сейчас обязательно начнет...
... Смотрю-смотрю, и с каждой секундой недоумение нарастает. Жду, когда начнет, а он все не начинает. Вместо оголтелой антиамериканской пропаганды, которую сохранила моя память, я вижу достаточно взвешенный критический взгляд на американские проблемы и на наши общие отношения. То есть: нормальная человеческая интонация – без театральных пауз и трагических киселевских речитативов; хороший русский язык – без ругани и без пафоса, спокойная и внятная аргументация. Разумеется не без подлости (как же нам без нее!), но и не слишком увлекаясь.
Позвольте, это – в самый разгар тогдашней холодной войны?! Ни фига не понимаю! Так что же случилось: почему моя память сохранила одно, а документальная картинка – другое?!
И сам себе отвечаю: это потому, что современная российская телепропаганда настолько расширила допустимые границы лжи, ненависти и примитивного хамства – даже по сравнению с пропагандой советской - , что память невольно компенсирует разницу. Подтягивает прошлое под уровень настоящего. И люди, которые говорят о возвращении Советского Союза, еще не поняли: он уже вернулся.
Причем - в худшей из возможных редакций.
Вот же зловещая шутка: сказал бы мне кто-нибудь, что буду хвалить советскую пропаганду – не поверил бы. Но, повторяю, все познается в сравнении; - достаточно трех секунд орденоносного Киселева, чтобы понять: а ведь мы еще когда-то культурно и демократично жили.
Потому что никакая воинственная риторика сусловско-андроповских времен, не опускалась до такого уровня презрения к собственному народу. То есть: любое телеэкранное слово Киселева или Леонтьева априори подразумевает в качестве слушателя простое жвачное быдло без малейшей собственной мысли; - и если советские пропагандисты хотя бы видимость уважения сохраняли, то эти – сегодняшние - уже ничего не стесняются.
А перед кем стесняться – все свои!
Глядя в телевизионное лицо Дмитрия Киселева, я думаю: слава богу, что мы не Россия, слава богу, что у нас ТАКОЕ невозможно!
Соловьевские шоу-поединки постепенно и незаметно стали игрой в одни ворота и на своей половине поля; у всех одна позиция, а кто ловчее ее словами завернул – тот и молодец, тому и аплодисменты. Такая вот азартная игра без противника и без проигрыша. А если кто-то не шибко догадливый выскажет хотя бы намек на иное мнение, то пожалуйте в черный список и – вон с нашего экрана!
Сегодняшний режим стремительно сбрасывает последние остатки стыда, принцип единомыслия уже не маскируется: проголосовали четыре сотни думцев «за», а один «против» - гнать его из Думы! Голосовать «за» должны все!
В общем: привет вам от покойного Туркменбаши, от товарища Ким Ир Сена, от Мао Цзэдуна – у этих тоже голосовали единогласно... Так что поиски национальной идеи вступают в завершающую стадию: отринув «гейропейские» ценности, народ бросился возвращать себе ценности азиатские. В лучших образцах.
И, глядя на сегодняшнее российское «единодушие», я опять думаю: слава богу, что я живу в ДРУГОЙ стране и у нас подобное даже представить нельзя.
А, если кто-то меня спросит, какого черта я переживаю за чужое государство, то отвечу: таки есть причины. По-первых: я люблю Россию, и, подобно всякому местному русскоязычному человеку, значительной частью души продолжаю жить в этой стране. Как говорится: «моя родина – русский язык». А еще моя родина – это воспоминания о России, о друзьях, которые там остались, а еще - прочитанные книжки, любимые советские фильмы...
А еще – тревога за те несколько процентов российских граждан, которые сохраняют внутреннюю порядочность в условиях нарастающего «единодушия».
Но, когда я включаю телевизионный ящик и вижу салют Великой победы над Крымом, вижу вдохновенные лица людей, которые не постеснялись детей своих привести на этот праздник, мне хочется еще раз сказать: слава богу что у нас тут Крым невозможен.
Правда ведь невозможен, правда? А всякий, кто этого боится – это вражина, проплаченная Госдепом. Или лучше скажем так: пятая колонна и национал-предатель.
А теперь – без шуток. Если рассматривать ситуацию с Украиной и Крымом как послание человечеству, то этот сигнал таки был услышан. Кто-то из вчерашних фейсбучных либералов уже переключился с гражданского пафоса на безопасных «котиков»; я вижу как померкли лица умных и порядочных людей, и как оживились плотоядным ожиданием... мягко скажем, ДРУГИЕ. Пройдитесь по комментариям – созревшее поколение стукачей и погромщиков нетерпеливо потирает ручонки.
И вот я думаю: а может и вправду не искушать судьбу? Может хватит местных гусей дразнить, оно ж неизвестно как обернется. Так то оно так, и это было бы правильно, да только вот... стыдно... ужасно стыдно.
Тот невыносимый исторический позор, который только набирает силу, молодому поколению предстоит пройти впервые, ну а как быть моим сверстникам? Нам что: переживать это по второму разу?! То есть: опять начинать бояться серых служебных крыс и их бесчисленных холуев – мы же помним на что эта гадость способна. Даже прежних позорных «подписантов» мы еще забыть не успели; - тех, которые клеймили своих коллег «революционным правосознанием» и клялись в верности коммунистической партии; повторяю, этих позорных людей еще не забыли, а тут – нате вам: уже новые «мастера культуры» - бывшие порядочные люди - в холуйской очереди теснятся: кто первый верноподданическое письмо подпишет. У них что: стыда нет? Совсем-совсем – ни капельки?!
Да видимо нет стыда. Или – страх опять оказался сильнее.
Так что, «товарищи», на второй круг выходим? Опять будут черные списки, опять – запреты на профессию, опять – невыездные ученые, непечатающиеся писатели, невыставляемые художники, неисполняемые музыканты... Вон, концерт Макаревича уже отменили, и уже интернетная чернь клеймит человека теми же словами, которыми подобная же дрянь клеймила Сахарова и Солженицына. Удивительно, как у верноподданных негодяев лексика сходится!
Где же он есть - главный источник этой нравственной мерзости? И почему эта страшная бацилла время от времени возрождается в нашем мире, начинает заражать окружающих, и распространяется со скоростью эпидемии? Где притаился очаг заразы?
Вот по этому поводу вспоминаю один случай.
В 1988 году я учился в Питере, на дворе еще стояла советская власть, но уже была объявлена Перестройка и запахло оттепелью. В те дни известный сценарист Мережко провел телевизионный эксперимент: он пришел с оператором на Московский вокзал и начал людям вопросы задавать: «Вас унижали когда-нибудь?»
А люди те «отдыхали» на полу, потому что в соседней гостинице – рядом с вокзалом - мест не было. И ни в какой другой гостинице мест не было. Если кто не знает или забыл, напомню, что мест в советских гостиницах для простых советских людей, которые без брони, которые просто с улицы - для таких людей мест никогда не было. Хотя большинство номеров стояли пустыми. БОльшая часть всякой гостиницы пустовала просто на всякий случай: а вдруг иностранцы приедут, а вдруг какой-то завод ежегодную партийную конференцию собрать удумает, а вдруг (далее шепотом) из ОРГАНОВ позвонят – мало ли для чего номера могут понадобиться. В общем, государство само знает кого пускать в гостиницу, а кого не пускать.
Итак, советские гостиницы стояли пустыми «на всякий случай», заискивающих просителей гнали чуть не взашей, и люди по несколько суток спали вповалку на грязных полах, иногда – целыми семьями, все скамейки были заняты – именно так выглядели по ночам все столичные вокзалы и не только столичные. Даже Рязанову в «вокзале на двоих» не позволили показать полную картинку.
И вот подходил Мережко к лежащему на полу вокзала простому советскому человеку и спрашивал: «Скажите, вас унижали когда-нибудь?»
И всякий раз получал в ответ искреннее недоумение:
- Ну что вы, меня никогда не унижали!
А суровый мужичок даже привстал от пола. С легкой угрозой и готовностью постоять за себя:
- Разве я похож на человека, которого можно унизить?!
В этой короткой сценке содержится настолько универсальный ответ на кучу сегодняшних вопросов, что даже комментировать не хочется.